Новые работы с использованием материала «Фарфор холодный»
Страна Мастеров – сайт о прикладном творчестве для детей и взрослых: поделки из различных материалов своими руками, мастер-классы, конкурсы.
Фарфор холодный — это смесь из кукурузного крахмала, клея, масла и глицерина, которая стала использоваться для художественной лепки. Придумали её в начале прошлого века в Аргентине. «Холодный фарфор» на сегодняшний день является абсолютно безвредным, удобным и весьма дешевым материалом для лепки. Из-за очень гладкой и однородной текстуры, замечательной пластичности он очень удобен в использовании. Еще одним плюсом «холодного фарфора» является то, что работать с ним могут не только взрослые, но и дети. При застывании «холодный фарфор» приобретает твердость, что отличает его от пластилина.
Этот замечательный материал дает неограниченные возможности для творчества, из него можно слепить всё что угодно, даже настоящие произведения искусства!
- Новые мастер-классы с использованием материала «Фарфор холодный»
- Популярные мастер-классы с использованием материала «Фарфор холодный»
- Новые работы с использованием материала «Фарфор холодный» ко Дню победы
- Новые работы с использованием материала «Фарфор холодный» ко Дню семьи
Кустовая роза из полимерной глины. Елена Старовойтова Флористика искусственная 14 | Бутылки и Розы. NADIUSHENCA Декор предметов 1 4 | Панно “Розы”. NADIUSHENCA Картина, панно, рисунок 4 | Панно из подноса Madlen Somely Картина, панно, рисунок, Флористика искусственная 24 |
| Органайзер “Полянка”. NADIUSHENCA Декор предметов, Поделка, изделие 10 | Приятно дарить подарки. Любовь Дычек Поделка, изделие 40 | Роза,холодный фарфор. Елена Старовойтова Флористика искусственная 13 | Череп дракона AS16 Поделка, изделие 1 |
| Светильник Домик Феи. NADIUSHENCA Поделка, изделие 6 | мои конкурсные работы и не только….. Светлана_Иванова Декор предметов, Украшение, Флористика искусственная 1 55 | Светильник “Домик гномика”. NADIUSHENCA Поделка, изделие 1 16 | Нарциссы из полимерной глины Елена Старовойтова Флористика искусственная 9 |
| Веточка цветущей вишни Елена Старовойтова Флористика искусственная 7 | И еще хотелки Марина Смолова Декор предметов, Картина, панно, рисунок, Поделка, изделие 30 | Хогвартс. Ну или почти… Марина Смолова Мастер-класс, Поделка, изделие 7 33 | Мухоморовка VADLESA Поделка, изделие 2 80 |
| Разное Шлёнская Оксана Картина, панно, рисунок, Поделка, изделие 2 17 | баба Яга Ольга К. Игрушка 15 | Корсет Annet77 Декор предметов, Картина, панно, рисунок 2 5 | Маски Annet77 Картина, панно, рисунок 2 1 |
| ОСЕНЬ…ВИНОГРАД…БОЧКА… NADIUSHENCA Декор предметов 10 | Мои бутылочки Герасимец Нина Декор предметов 1 4 | Фруктово-ягодное Лето. NADIUSHENCA Декор предметов 2 | Роза Madlen Somely Флористика искусственная 10 |
О.В.- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- …
- 100
- →
Очень простой рецепт холодного фарфора.
JohannaViktoria
← 5 из 26 →
Тип работы
Мастер-класс
Материалы и инструменты
Событие
Хорошее настроение
Техника
Лепка
Материал
Фарфор холодный
Поделиться:
1.
Здравствуйте дорогие мастерицы! Я даже и не знаю имеет ли права мой опыт называться так громко- МК. Если есть какие-то несоответствия, то пусть модераторы удалят это название.
2.
В принципе на этот рецепт подтолкнула меня моя жадность. Да-да, жадность.
3.
Увидев эту огромную канистру с клеем, я просто не могла ее не купить. И выбор огромный. Тут и 2D, и 3D и 10D, но я купила аж 30D . Тут все и началось. Клей очень густой и при обычном методе варки – я его переварила. Начала искать другой подход. И, ура, нашла
4.
У меня на фото может быть вам незнакомые упаковки, но это те же самые продукты как и везде, просто других производителей.Основа рецепта, скажем так: классическая. Ингрeдиенты остаются прежними. Итак:
1 стакан клея PVA
1 ст.ложка масла Джонсон Беби
1 ст.Ложка глицерина
1 чайная ложка лимонной кислоты
5.
Все смешиваем в посуде для микроволновой печи. И ставим в микроволновку.
6.
Микроволновки у всех разные. Разная мощность микроволновок. Поэтому и время может быть разное.
7.
Ориентируемся на клей. Он должен подняться в посуде как молоко. И тогда сразу вытаскиваем из микроволновки.
8.
Теперь в клей всыпаем по-немногу крахмал и вымешиваем его.
9.
Вымешиваем до тех пор, подсыпая крахмал, пока масса не начнет собираться в комок. Масса должна быть не очень густой, потому, что крахмал еще какое-то время (пока масса горячая) будет набухать.
10.
Смазать кремом стол и руки. Вымешивать массу на столе, пока не остынет. Посуду замочить лучше сразу, хотя она будет почти чистой.
11.
Масса не должна рваться и не должна прилипать к рукам. Что-то вот такое.
12.
И после того как остынет, смазываем кремом и заворачиваем в пленку на сутки.
13.
Крахмала у меня ушло половина стакана. Поэтому ориентируйтесь на клей. Если клей жидкий, то и крахмала нужно больше.
14.
Это холодный фарфор через сутки. Масса все такая же пластичная.
15.
Раскатывается очень тонко. На фото хорошо виден рисунок под кусочком фарфора.
16.
Подсыхая, прекрасно сохраняет форму.
17.
Лепить из него можно все, что подскажет вам фантазия. Картины, украшать предметы или цветы. Этот цветок сделан из этой массы.
Посуду можно брать одноразовую, как вам удобнее.
А Теперь еще раз ингредиенты:
1 стакан клея ПВА,
1 ст.ложка масла Джонсон Беби,
1 ст.ложка глицерина,
1 чайная ложка лимонной кислоты, все смешиваем, нагреваем в микроволновке и маленькими порциями всыпаем
приблизительно 1 стакан кукурузного крахмала.
Желаю всем творческих успехов и буду рада, если кому-то мой опыт пригодится.
Спасибо всем!
СОННЫХ ГОРОДОВ? – НЕ ДУМАЮ!!
Тихая маленькая Бедония, нечего делать, некуда пойти….
Возьмем местную библиотеку, созданную пять лет назад в центре Бедонии, в бывшем частном сельском доме, окруженном большим участком земли, на берегу нашей местной реки Пельпирана; сорок пять лет назад тогдашнему мэру удалось приобрести участок под названием «Пескьера» у наследников исторических владельцев недвижимости. Старый дом подвергся полной перестройке, сохранив свой деревенский вид. Сейчас в нем находится общественный зал для встреч и проектов всех видов, а новейшая пристройка на первом этаже стала официальной штаб-квартирой группы Bedonia в 2008 году. Библиотека, официально названная «Circolo Primo Lagasi», занимает другую половину здания. и хотя небольшой, предлагает своим членам необычайное количество и разнообразие книг.
За библиотекой стоит волонтер Камила Райнери Парада, килейка по происхождению – главный библиотекарь. Она неустанно использует свою энергию для создания новых инициатив, чтобы привлечь членов — взрослых и детей — к радости чтения.
За последние пять лет она вместе с другими волонтерами из города превратила библиотеку в центр Бедонии; дети могут использовать помещения для спокойного обучения, а в летние месяцы люди могут сидеть на улице и неторопливо читать газеты, предоставленные библиотекой. Развлечения для детей, такие как рассказывание историй волонтерами, а также кукольные представления или анимация, устраиваются в соседнем парке, и часто сотрудничают с детскими садами и школами этого района.
В прошлом году Камила решила, что каждый в городе должен иметь возможность научиться говорить по-английски, поэтому она приступила к организации курсов разного уровня для членов библиотечного кружка, и с тех пор, как они начались, большое количество студентов всех возрастов уже приняли участие с большим энтузиазмом. В настоящее время проходит третья сессия; Энн — квалифицированный преподаватель английского языка, первый час всех уроков берет с базовой грамматикой. Второй час проводят по очереди два учителя разговорной речи, Ева и Кэролайн, преимущество в том, что ученики могут услышать и ознакомиться с тремя разными акцентами — шотландским, американским и английским!
Но Камила не остановилась только на английском — она организовала курсы фотографии, кройки и шитья, холодного фарфора и вязания — все это проводили местные опытные жители.
Интересно, что не только молодые люди хотят овладеть новым искусством и овладеть новыми знаниями, ведь многие студенты — это пенсионеры, которым не нравится сидеть дома в качестве домоседов!
Говоря о культуре, стоит упомянуть вечера, посвященные оперной музыке. Не у всех была возможность увидеть оперу в театре, и это позор, потому что это действительно прекрасный опыт. Итак, неутомимая Камила с помощью эксперта Барбары Коккони (которая и предложила эту идею) взялась за преодоление этого культурного разрыва, предложив возможность посмотреть видеозаписи исполнения различных опер в общественном зале, которым предшествовали объяснения относительно композитора, истории и любые другие интересные исторические факты. Последней показанной оперой была «Сельская кавалерия», действие которой происходило в 19го века Сицилия – очень мощная и эмоциональная. Перед выступлением было подано сицилийское пассито и типичное для острова печенье, просто чтобы создать нужное настроение!
Но культурный опыт на этом не заканчивается – эти дни являются прелюдией к НАСТОЯЩЕМУ опыту, который приходит позже для горстки счастливых любителей музыки; Teatro Regio в Парме — одна из самых престижных архитектурных жемчужин города — пытается привлечь людей к опере, которую часто считают слишком «сложной», нишевой отраслью.
Дирекция театра продает публике билеты на дневные генеральные костюмированные репетиции по символической цене, но каждый человек может посетить только один спектакль, чтобы дать такой же шанс многим другим людям. На самом деле при покупке билетов необходимо указывать персональные данные. «Circolo Primo Lagasi» — как культурное объединение — получает несколько билетов для своих членов, а удачливые получатели могут увидеть представление, идентичное оперному вечеру «Prima»… захватывающее дух пение и декорации в великолепной обстановке. театра Реджио. Это опыт, который вы никогда не забудете.
Марш Машины | Эпизод 1: Триумф бесплотных
Хорошо быть фирексийцем.
Хорошо быть Элеш Норн.
Это всегда было правдой, но никогда больше, чем сейчас. Три червяка — Кайя, Кайто и Тивар, как их называли другие, — стоят перед ней и просят о пощаде. О, они не делают этого вслух, но Норн это видит. Норн понимает.
Страх преследует их глаза и их слишком жесткие тела. Оружие дрожит в бледных руках. Как они заблуждаются. Если они подчинятся, она могла бы покончить со всеми их недостатками, но она знает, что они отвергли бы такое великодушное предложение, такой акт милосердия. Нет смысла спрашивать.
Так же, как нет смысла в их усилиях.
Все будет едино. И это не будет очень долго, теперь.
«Оставайтесь с нами», — говорит она им. «Узрите славу Новой Фирексии».
«Иди к черту», — говорит самый маленький. Самый большой движется к ней, но другой тянет его назад. Типичный. Раздор живет в сердцах неверующих. Даже когда их так мало, они никогда по-настоящему не объединяются.
Если бы они только могли это увидеть.
Достаточно взмаха руки Норн, чтобы вызвать порталы — все в этом месте подчинено ее воле. Металл щелкает и скользит и перестраивается вокруг них. Пять радужных оболочек открываются в пяти чередующихся плоскостях. Неважно, каким было их небо — теплым фиолетовым, аспидно-серым или угольно-черным — теперь оно пульсирует красным светом.
Среди облаков сияют фирексийские символы. Именно из этих порталов она теперь наблюдает за вторжениями. Массивные конечности Разрушителя Царства вырвались наружу, зацепляясь, где им заблагорассудится. Реки благословенного масла текут на землю. Стручки вылетают из закрепленных шипов, паря во всех направлениях, но всегда в идеальной синхронизации. Некоторые прирожденные центурионы, некоторые прирожденные големы, а некоторые подстерегают заблудшие души, которых они скоро примут.
Для трех потерянных существ перед ней восход солнца прекрасен. Фирексия знает лучше. Тысячи уст, говорящих в один голос; тысячи глаз с одним видением; тысячи умов с единственной мыслью. Это красота.
И они создали его собственными многочисленными руками.
“Вы когда-нибудь знали такое единство?” она спрашивает.
Самая маленькая открывает пасть. Прежде чем слова вырываются наружу, ее прерывает другой, гораздо более приятный голос. «Мы сделали, как вы просили».
Лукка — так его зовут, не так ли? Одного из людей тошнит при виде его, но для Фирексии он — яркий пример будущего, которое их ждет.
О, так он был груб по краям. Они сгладят их достаточно скоро. Плоть дрожит от собственного разрушения; это только естественно.
Норн поворачивается к своим святым евангелиям. Джейс ускользает — он знает, чего хочет Норн, конечно, знает до того, как она что-то скажет. Одновременно прибывают еще трое: Лукка, Атракса и Аджани. Нахири следует за ней, самая новая участница, посланная за своими товарищами. Между ними, как связанное подношение, лежит некогда могущественная Шеолдред. Без доспехов она жалкая и маленькая — тритон-переросток, который когда-то мечтал о претердоме. Вся Фирексия знала, что она всего лишь претендентка на этот титул. Теперь он наконец обнажился.
Лукка и Аджани представляют свою добычу. Шеолдред плюется, ее черная слюна не достигает цели. Будучи связанной, ее естественная склонность состоит в том, чтобы попытаться вывернуться на свободу. Как приятно видеть, что она сводится к этому.
“Что нам с ней делать?” — спрашивает Аджани. Его глаза метнулись к заключенным.
— Или с ними сначала нужно разобраться?
Норн видит червячков, так боится. Они уже откатываются назад. Их планы так же очевидны, как и их страх: покинуть Новую Фирексию, рассказать остальным, собрать свои скудные силы и организовать контратаку. Так часто уходят усилия скованных плотью. Куда их привела вся эта борьба? Здесь, во внутреннем святилище, безнадежно уступая в численности, они все еще думают, что есть выход из этого положения.
Это забавно — как забавна смерть после того, как ты ее преодолел. «Ты хочешь уйти, не так ли? Фирексия разрешит это. При одном условии», — говорит она. «Нахири — ограничения».
Камень вырастает из земли, заключая в себе трех несовершенных Planeswalker-ов. Только их головы остаются беспрепятственными. Это не будет работать вечно, Норн это прекрасно понимает — она видела самую маленькую фазу сквозь твердую материю ранее — но это послужит своей цели. И если им плевать на ее благосклонность, то они заслужили свои судьбы.
«Вы будете пророками нашего прихода», — говорит она.
«Со временем вы расскажете своим неверующим братьям о том, что видели: о едином будущем».
«Что за шутка», — шепчет Шеолдред. Говоря напрягает ее грудь против своих связей. «Вся эта помпезность не изменит правды: ты заботишься только о себе, Норн. Фирексия ничего не значит для тебя, если она не соответствует твоему безумному бреду. Ты никогда не заботился о единстве, ты заботишься только о себе. ”
“Это так?” — повторяет Норн. Она хлопает по подлокотнику своего трона. «Заботы Элеш Норн — это заботы Фирексии. Серебряные гравюры требуют, чтобы мы распространяли славу Новой Фирексии, Шеолдред. Долго ты пыталась разрушить наше святое учение изнутри — но время для этого давно миновало. Наше будущее сияет и совершенно , свободная от твоего пятна. В Фирексии больше нет места тем, кто жаждет власти, а не единства. Аджани — казни ее».
Искусство: Джозеф Уэстон На этот раз Шеолдред делает больше, чем просто шепчет. Каким бы ни был ее кричащий протест, он теряется в стремительном опускании топора.
Голова Шеолдред подпрыгивает и останавливается у ее ног, размазывая черный ихор по фарфоровому полу. Норн обращает на это лишь мгновение внимания; ее слуги уберут труп на переработку. Нельзя тратить понапрасну хорошие детали — они послужат Фирексии, как не смогла Шеолдред. Мышцы напрягаются, когда самый крупный из заключенных пытается вырваться на свободу. Если будет достаточно времени, он это сделает.
Элеш Норн рассчитывает, что они сбегут. В конце концов, должны быть те, кто распространяет Евангелие, и они не могут делать это отсюда. Как только они поймут, насколько бесполезно бороться с неизбежным, они смогут уйти.
Но еще раз к работе, еще раз к вторжению.
«Радуйтесь, блаженные евангелы», — начинает она. «Наш символ сияет на планах, наши священные слова в его тени. Вскоре мы пробудим Мультивселенную от ее сна. Великолепный свет завершения — Новой Фирексии! присоединившись к нам, другие скоро познают экстаз Фирексии так же, как и ты».
В святилище раздается пронзительный вой, доносящийся из недр Новой Фирексии.
Как красиво они поют то, что не передать словами!
Евангелисты пытаются соединить свои голоса с массами, но они новички, их глотки слишком нежны. Слабое дополнение. Хор является хором только тогда, когда каждый голос работает в гармонии с другими. Диссонанс, который они вызывают, раздражает. . . и разочаровывает.
“Тихо прихожанам!” — кричит она.
И вот, тишина.
“Наша работа еще не закончена. Мы стоим перед незапятнанной славой вечного завершения, нам нужно только сделать последние шаги к ней. За ваше ревностное служение и преданность мы решили оказать вам честь объединить ваши родные земли. Скажи нам — Нахири, где ты родилась?»
У коров слишком много мяса, но они обходятся тем, что могут, учитывая время. «Зендикар», — говорит она. «Много жизней назад я родился на Зендикаре».
Норн кивает. — Нисса, — зовет она. «Покажи нам это место».
Нисса — лучший подарок Planeswalker-ов Фирексии. Даже стоя рядом с Норн, она может привлечь внимание Разрушителя Царств.
Не говоря уже о ее боевых возможностях. Если бы события продолжались в том же духе, она могла бы превзойти Тамиё в качестве новой любимой служанки Норн, но еще есть время посмотреть. И, по правде говоря, все служат Фирексии по-своему.
Порталы сдвигаются, соединяясь в длинный овал. Разрозненные образы колеблются и превращаются во что-то новое, во что-то целое, во что-то полный . Перед ними: древний лес, деревья толстые, как башни. То немногое, что можно увидеть на небе, так же зелено, как навесы над головой. Эльфы ходят между ветвями, как муравьи в улье, каждый вооружен, каждый смотрит вверх, каждый ждет чего-то .
Они не понимают, как скоро он их найдет. Ветви, по которым они шагают, изгибаются в фирексийские формы; отверстия в деревьях и камне предвещают формы, которые примут их тела. Портал Норн далеко не единственный: тысячи глаз Фирексии смотрят на них сверху вниз, как и вверх. Нахири рычит на Ниссу. «Мать Машин не заботится об этих пустяках. Покажи ей один из Небесных Анклавов».
И снова изображение рябит. На этот раз крона деревьев обрамляет вид на парящий город. Эдры окружают его, как перья замершей птицы. Совершенно белый на фоне неба, с четкими и резкими краями, Норн сразу же находит его красивым. Возможно, короткоживущие все-таки смогут сделать что-то полезное.
“У тебя есть планы на этот счет?” — спрашивает Норн.
Нахири кивает. «Да, великий претор. Это реликвия моего народа — древнее оружие, которое мы когда-то использовали, чтобы господствовать над миром. Я могу разбудить его еще раз, чтобы исполнить нашу волю».
Губы Норн скривились в ухмылке. «Вы носите свою новую цель так же хорошо, как носите свои одежды. Идите в это место, наши силы встретят вас там».
Нахири не нуждается в дальнейших инструкциях. В три шага она исчезает, святилище оглашается гулом. Норн снова смотрит на заключенных. Уже ушел; они, должно быть, рассчитали время своего отъезда с уходом Нахири, чтобы скрыть звук. Какие жалкие существа, чтобы отвернуться от такой красоты.
“Лукка. Как ты принесешь славу Фирексии в свой дом?”
Кровь Шеолдреда все еще окрашивает его лицо и панцирь. «О, Преподобная Мать, я усмирю его».
«В частности, Лукка», — говорит она. «То, что ты покоришь его, — само собой разумеющееся».
Хрюканье покидает его; он переносит свой вес из стороны в сторону. — Монстры, — наконец предлагает он. «Как только они присоединятся к стаду, остальные будут съеживаться перед нами».
Ей не нравится этот ответ — он подразумевает, что люди еще не струсили перед ними. Ей также не нравится кипящий гнев под поверхностью, гнев, который приводит к ошибкам. Кровожадность — это хорошо для скотины, но для лейтенанта? Planeswalker-ы воспользуются этим. Устройте ему ловушку, которую он не сможет игнорировать. Столкнувшись с необходимостью остаться, чтобы обеспечить постройку самолета, или удрать, чтобы урегулировать личную обиду, Лукка всегда выбирал личную обиду.
«Очень хорошо, — говорит она. «Иди в Икорию. Пополняй наши ряды этими монстрами.
Но пойми, Лукка, какова цена неудачи, и не забывай свой настоящий дом. Ты помазан священным маслом Новой Фирексии — ты больше не создание базового инстинкта, вы принадлежите к большему целому».
“И пусть оно царит всегда”, – говорит он.
Его уход столь же стремителен, как уход Нахири, и его последствия столь же ощутимы. Норн позволяет себе задаться вопросом, насколько быстрее все это могло бы сложиться, если бы у Фирексии была такая же способность.
Нет, хорошо, что Фирексия вырезала свою победу из хребта безразличного мира. Что-то меньшее сделало бы их непригодными для этой работы.
«Великий претор», — говорит Тамиё.
Норн потрясена своими мыслями. “Да?”
«Он наверняка умрет на Икории», — говорит она. «Упрямый человек часто принимает поспешные решения — я полагаю, вы хотите, чтобы все пошло именно так?»
«Если он потерпит неудачу, он пойдет путем Шеолдред, и один из вас обрушит на него суд», — отвечает Норн. «Если ему это удастся, план наш, и он отомстит за любые ошибки к нашему удовлетворению.
В любом случае, Фирексия будет отдана».
Тамиё кивает. “Как я и думал. Вы так же хорошо рассуждаете, как всегда.”
«Великий сенобит не делает ошибок, — говорит Атракса. Остальные не привыкли к ее голосу — они находят его резким и болезненным, осколок стекла для их тонких барабанных перепонок. Даже Аджани вздрагивает.
Норн нет. — В самом деле, Тамиё — это Камигаву ты звала домой?
“Однажды, прежде чем я пришла к пониманию истины вещей”, – говорит она.
“Нисса”, – командует Норн. Одного слова достаточно. Еще раз порталы пульсируют и сдвигаются. Встречающий их самолет сияет под ночным небом. Искусственные огни освещают сверкающий город. Вид приближается, словно на конце стрелы, и вскоре они уже внутри самого города, многоярусные строения вырисовываются у берега, тянущиеся к темноте наверху. Люди, идущие по улицам, мягкие и податливые.
Художник: Raymond Bonilla Ей кажется, что никто не паникует. Возможно, они поняли, что завершения нечего бояться, но более вероятно, что они не знают, что оно приближается, несмотря на порталы над головой.
Здесь, за мгновения до того, как шипы бросят якорь, эти люди живут своей бессмысленной жизнью. Мужчина глотает какую-то пищу. Он разговаривает с другим человеком, стоящим у небольшого стенда, предлагающим то же самое, задавая ему вопрос, ответ на который вскоре станет неуместным. Женщина гуляет с двумя своими отпрысками. Они просят дополнительную порцию конфет в ее руке. Она отрывает кусочки для каждого, оставляя себя без себя — жертву, о которой никто не вспомнит в свете того, что вот-вот произойдет.
Часы Tamiyo тоже. Ее хватка крепче сжимает окованный железом свиток. Среди евангелистов она единственная не залитая кровью.
“Ты любил Камигаву?” — спрашивает Норн.
«Да», — говорит Тамиё. «Земля героев и негодяев, предателей и защитников. Казалось, существует тысяча возможностей того, как жизнь может измениться в будущем. Я хотел увидеть их все. И я хотел узнать со своей семьей, какая из них верна. Теперь мне нравится то, чем он станет».
«Ваша семья», — повторяет Норн.
Аджани скрещивает руки на груди — он внимательно слушает, зная, что и к нему будут вопросы. — Ты все еще заботишься о своей семье?
Тамиё наблюдает за женщиной и ее детьми, когда они идут по улице. Наверху появляются первые осколки белого цвета. Женщина продолжает. Она размахивает руками своих детей, или они размахивают ее.
Затем, словно вспомнив, что ей задали вопрос, она поворачивается. «Я хочу, чтобы они поняли то, что я узнала о мире — о единстве. Если мы все завершены, нам больше никогда не придется расставаться», — говорит она.
“Вы понимаете”, говорит Норн. «Наша семья больше, чем любая, которую вы когда-либо знали. Примите старое в новое с распростертыми объятиями, Тамиё».
В бьющемся металлическом сердце Фирексии нет настоящей тишины. Металл скользит по металлу, пока его обитатели занимаются своим великим священным делом; поршни оживляют существа за пределами человеческого понимания; лезвия отсекают то, что нечисто. Здесь тоже до сих пор слышны далекие звуки последнего вклада Шеолдред: треск хитина, разрыв сухожилий.
Но тишина, которая следует за словами Норн, все равно присутствует. Тамиё смотрит на экран и не подает виду, что услышала благословенный приказ Норн.
Разрушитель миров пронзает землю. Многоярусные здания содрогаются и сбрасывают слои — рушатся целые этажи. Кругом плитки падают зубчатым фарфоровым снегом. Всего за одно мгновение маленький прилавок с едой раздавлен. Из-под низу льется красный цвет, сливаясь с журчащей водой.
Мать берет своих детей, по одному на сгиб каждой руки, и бежит.
— Тамиё, — повторяет Норн. Эта нерешительность застряла между острыми зубами Норн.
Человек в черном пересекает их поле зрения. В буре блестящих граней падающие плитки раскалываются, направляясь прочь от семьи.
Они больше не видят происходящего — Атракса взлетает, закрывая обзор своими крыльями. Когда она говорит, ее голос острее меча, острее невидимых ножей, работающих неподалеку.
“Наглость здесь недопустима. Вам дали приказ.”
Тамиё начинает; Аджани вздрагивает.
Она поворачивается, моргая. «Я-прости, я понятия не имею, что на меня нашло…»
«Посмотри, что бы это ни было, ты уничтожишь это», — говорит Норн. «Для этого не может быть места. Вернись с Камигавой под своим контролем или будь переработан во что-то, что послужит лучше».
«Как пожелаете», — говорит она. Чувство, должно быть, вернулось к ней — она больше не колеблется, уходя, и ни разу не взглянула на дисплей.
Когда Тамиё ушла, в комнате осталось только четверо. Нисса, стоящая рядом с ней, ее глаза затуманены зеленым. Аджани, наблюдавший за уходом Тамиё, ждет следующего приказа. Атракса остается в воздухе. В каждом взмахе ее крыльев чувствуется ее предвкушение.
Но терпение — ценный урок.
«Аджани», — говорит она, и он склоняет голову. “Что я собираюсь спросить вас?”
“Чтобы показать вам место, где я родился”, – отвечает он.
“Нет. Ваша судьба важнее этого. Мы верим, что вы знаете, где она лежит.”
Тогда между ними возникает не молчание, а понимание.
Когда он поворачивается к зеркалам, это с уверенностью. — Ты хочешь увидеть Тероса.
“Совершенно верно.”
Черный цвет покрывает поверхность зеркал, черный ярко сияет, черный отражает что-то новое.
На них смотрит город, непохожий на предыдущий. Винно-красные волны плещутся о золотые берега; белые дома усеивают зеленую сельскую местность. Там, где Камигава был закутан ночью, это место сияет в лучах солнца. Корабли плывут под вытянутыми мечами двух статуй-хранителей. На своих палубах рыбаки задаются вопросом, почему их уловы искривились в странные формы. На скалах астрономы спорят о значении появления портала.
Это настолько умиротворяющий вид, насколько можно себе представить, если не присматриваться.
Сердце Норн переполняется волнением. Они так близки к совершенству, так близки к более глубокому пониманию. И она знает, что это ненадолго: Терос входит в первую волну целей.
И, кажется, они собираются полюбоваться на праздник.
Все начинается так же, как и на Камигаве: из порталов торчат огромные белые ветки.
Здесь не видно деревьев, но корни все же находят себе применение. Стручки разворачиваются до того, как дерево закончит свою работу, так что Фирексия стремится заявить права на это место. Некоторые взрываются в воздухе, порождая рой инсектоидов-преобразователей. Ветер несет бурю лезвий на базар. Металл сверкает в небе над головой, куски белого фарфора падают на землю, громады осыпают здания, на которые приземляются. Мрамор рассыпается, как песок; черные полосы масла по белому. Храмы запирают свои двери только для того, чтобы боевые машины Фирексии разрушили их. Крылатые создания пожирают домашний скот и людей, некоторые спускаются на корабли в поисках еды. Сети мало что могут остановить; копья отскакивают от их гордых панцирей.
Фирексия голодна. Элеш Норн голодна. Каждое сжатие их челюстей вызывает вкус крови на ее языке — подношение хора ей. Она с ними, и они с ней, и скоро это место станет единым целым.
«Кажется, наши силы прекрасно справляются без меня», — говорит Аджани.
«Убивать слабых и захватывать полезных», — говорит Норн. «Они будут намного эффективнее, когда вы будете там, чтобы вести их».
“Вы бы не отправили меня туда по таким тривиальным причинам.”
Значит, он видел больше, чем должен был. Командиры лучше всего, когда они умны, но также и наиболее опасны. Быть умным значит быть индивидуальным, а в Фирексии все едины.
Элеш Норн должен будет напомнить ему об этом. Возможно с новыми модификациями.
«Терос важен для будущего Новой Фирексии».
Словно чтобы предотвратить дальнейшие вопросы, битва на другой стороне портала обостряется. Нисса перевела взгляд на кого-то, стоящего на берегу. Частично погруженный в воду храм. На вершине этого храма находится рука, обмотанная изменчивой чернотой ночного неба, с которой на ступени стекают реки. Полная картина становится ясной только тогда, когда их невидимый наблюдатель смотрит вверх: есть что-то охраняет это место. Частично женщина и частично что-то еще.
Самое странное — и самое дразнящее — то, как части ее исчезают и исчезают.
Существо такого размера могло бы в одиночку покорять целые планы, когда оно было завершено. Тем не менее, если бы размер был единственным, что интересовало Фирексию, Норн отправила бы на Икорию кого-то более надежного.
Нет, что бы это ни было, это больше, чем что-то огромное: это что-то Элеш Норн хочет .
“Это”, говорит она, указывая одним фарфоровым пальцем. «Ты должен принести это в объятия Фирексии».
Аджани изучает существо. Кивнув, он смотрит на Норн. На его морде появляется что-то вроде улыбки, когда план становится ему очевиден. «Ах, теперь я понимаю, ты ищешь богов».
Это один из их богов? Норн ожидал большего от божеств. Не то чтобы кто-то из существующих мог надеяться бросить вызов Фирексии теперь, когда она заняла свое место. Хотя это существо в некотором роде величественно, оно далеко не чисто. Норн уже размышляет о возможностях.
“Возьмите с собой священников”, – говорит она. «Принесите Серебряные Гравюры. Мы победим этих богов на всех возможных полях сражений. Те, кто достаточно мудр, чтобы осознать истину Мультивселенной, дайте им силу просветить своих бывших друзей».
“Гравюры упростят задачу. Именно вера делает богов на Теросе, а не наоборот”, – говорит он. «Как только люди поймут правду, боги последуют за ними». Он еще раз оглядывается через плечо. Существо — бог — прогнало двузубца через один из их атакующих кораблей. Оставшиеся на берегу моряки радостно обнимают друг друга. На их лицах появляются широкие улыбки, странные из-за страха, застывшего в их глазах.
В глубине души они знают, что этого будет недостаточно.
И это приносит Норн невыразимую, невыразимую радость.
“Иди”, – командует она.
Да. Аджани, всегда верный, делает то, что ему говорят. Когда он исчезает, она позволяет себе на мгновение гордиться его вербовкой и созданием.
И гордость за то, что он не узнал истинную причину, по которой она отправила его в Терос.
Это достаточно хорошо. Даже не подозревая о своей цели, он достигнет ее.
Вместе с ней в святилище остаются только Атракса и Нисса.
“Мать Машин, высшая и святейшая из властей, я живу, чтобы служить”, – предлагает Атракса.
«Не нужно тратить время на такую неэффективность», — говорит Норн. «Ты прекрасно знаешь, что есть причина, по которой твоя задача оказалась последней».
Легкая вздрагивание от возмездия, видимое только женщине, которая своими руками формировала тело Атраксы. Остальные могли претендовать на любые части, какие пожелают, но Норн лучше всех знала Атраксу, а у Норн было ее сердце. От ее прежней жизни не осталось ничего, кроме того, что делало ее совершенной. «Что бы ни попросила у меня Новая Фирексия, я сделаю это».
«Нисса — наши миссионеры однажды сели на мель в месте под названием Капенна. Покажи нам, что с этим стало».
Видениям требуется больше времени, чтобы измениться. Разочаровывает, но не неожиданно; это не то место, которое Нисса хорошо знает.
Когда, наконец, вид становится четким, они смотрят на золотые ворота, окруженные белым мрамором. Надписи окружают обод. Норн не умеет читать на языке, да и не хочет. Не то чтобы она могла, даже если бы она была знакома с ним с самого начала: мерцающая золотая дымка делает все мелкие детали нечеткими.
Атракса ничего не говорит, но смотрит на Норн. Как похож на гладкий, только что родившийся тритон.
«Наши предшественники нашли этот план древними средствами», — говорит она. «Хотя оно было наполнено священным зловонием, они увидели в нем что-то ценное — нечто, стоящее того риска, который представляли его стражи. Большую часть года они медлили, беря все, что хотели, проводя жизненно важные исследования среди населения, распространяя благословенную порчу. куда бы они ни шли».
«Пока что-то не запечатало их», — предлагает Атракса. Хороший; она начинает понимать, почему она была выбрана для этого.
“Действительно. Ангелы. Лжепророки, поверженные в камень за свою дерзость”, – говорит Норн.
Эти слова должны иметь вес для Атраксы. Она позволяет им позвонить, прежде чем продолжить. «Боясь правды, которую мы принесем их народу — единства, подобного которому они никогда не могли обещать, — они впали в отчаяние. Они отказались от своих физических форм, чтобы подавить влияние нашего корабля. Я ничего не добился. Теперь это конец».
«Будет сделано», — говорит Атракса. «Я освобожу корабль…»
“Сам корабль нас не интересует. Если бы они были верны, они бы одержали победу. Если вы обнаружите его или его команду, вы должны разобрать их на части. Завершение – это подарок, которого они больше не заслуживают.”
«Как пожелаете», — говорит Атракса.
“Нисса, покажи нам зверство, которое они устроили.”
Взгляд переходит в другое ночное небо и город, сверкающий под ним. Нет — Норн отказывается думать о нем как о городе. Высокая игла, тянущаяся к звездам, — это оскорбление во всех смыслах. Даже без дымки золота от него пахло бы декадансом. Куда бы ни упал взгляд, есть что-то, что его ужасает: золотые раковины, прикрепленные к вертикальным челнокам, вызывающее тошноту поклонение меху, очевидное в их пальто и одежде, отвратительный шум, который они называли музыкой, которую играют недостойные трубки из плоти.
Его высота — гордыня, а гордыня — его высота. Все это построено на фирексийских телах. Все это для того, чтобы держать их подальше.
“Запомни это в своей памяти. Никогда не забывай, что они сделали с нами, что построили здесь. Неверующие считают себя божественными, Атракса, но божественность существует только в единстве.”
«Все должны быть как один», — эхом повторяет Атракса. Судя по тому, как она сжимает свое оружие, ей мало нравится вид. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
“Научите этих людей цене их наглости. Когда-то они могли вступить в наши ряды, но больше не найдут от нас такого милосердия. Вы их всех соберете.”
«Будет сделано», — говорит Атракса. Взмахнув крыльями, она приближается к мосту к дереву, но Норн поднимает руку, чтобы остановить ее.
“Есть еще одно задание для тебя”, – говорит она.
Атракса ждет в воздухе.
очки Норн. «Ангелы, предоставившие этому месту свою защиту, до сих пор охраняют его, хотя и по-новому. Туман, который мы здесь видим, — это то, что осталось от их эфирных форм.
разрушить башню и пробудить ангелов от их покоя, вы не сможете избежать его влияния. Ваша самая священная обязанность на этом плане — найти его источник и уничтожить его».
Подбородок Атраксы опускается ниже. Она смотрит в зеркала, потом на Норн. «Мать Машин, я не вправе вас допрашивать…»
«Действительно, это не так, — говорит Норн. — Но ваш вопрос будет разрешен. Говорите.
Каким бы ни был вопрос, Норн ответит. Атракса уже привязана к воле Новой Фирексии — в конечном счете, она не имеет значения, каков будет ответ Норн, пока он есть.
“Если корабль пропал бессчетное количество лет, а атмосфера отравлена, почему бы не оставить это место центурионам? Почему мне дали задание?”
“Причин три. Во-первых: это великолепная задача, и ее завершение объявляет о вашей ценности для всех. Во-вторых: ваша предыдущая жизнь может обеспечить вам некоторую защиту этого “Ореола”.”
Внутри нет настоящего безмолвия святилище — но есть что-то похожее, поскольку Атракса ждет третьего предмета, и Норн думает, как его сформулировать.